Дарья Livingstone. Как это было (часть первая)

Что-то наподобие преамбулы

Хочу сразу предупредить, что в роли летописца чувствую себя не очень уверенно, особенно если учесть, что большинство ниже описанных событий касаются меня лично. Однако многое  уже забылось и совершенно стерлось из памяти, и дабы заботливая Мнемозина окончательно не лишила меня воспоминаний, связанных с Дарьей Livingstone (далее ДL), я решила настрочить пару абзацев, ей посвященных.

Нелегко решить с чего началась история группы, когда сам факт группы вызывает сомнения. Я не решусь однозначно ответить, ДL – это музыкальный коллектив или такой себе шпионский псевдоним Леши Ждановича. Но, я, пожалуй, забежала слишком далеко вперед. Попробуем «вернуться к истокам», постепенно разматывая клубок сомнений.

Конечно же, начиналось все с Лешиных песен; а его песни начинались со слова. Музыка, как мне кажется, вначале была для Леши вторичным фактором. Поэзия, мысли, запечатленные в буквах чувства, эмоции, откровения… вот с чего началась ДL. Для выросшего на бардовской песне, В. Высоцком, на Битлз, Роллинг Стоунз и т.п., и, конечно же, на русском роке 80х, эти буквы-мысли не моги не излиться в музыку. И, конечно же, Леша взял в руки гитару и начал учиться петь и играть (лет так в 15-16). Тут бы следовало дать первую сноску про Лешино упорство, как проявление цельности характера, но Лешин портрет я намалюю как-то в другой раз.  Важно то, что петь и играть он научился и начал выступать в кругу друзей и не только. Если мне не изменяет память, то он вполне успешно участвовал в конкурсе «Червона Рута» (в номинации авторской песни).

В какой момент Леша устал от роли барда и начал собирать группу – я не помню. Мне кажется, это был конец 2000 – начало 2001 года. Но первую репетицию я помню очень хорошо. Это было в комнате спелеокружка в ужгородском Падиюне (Палац дiтей та юнацтва). Леша пел и играл, я дудела в сопилку, Олег Караман пилил соло на акустической гитаре, Эмил Ваш отвечал за перкуссию. Хотелось бы мне сейчас услышать со стороны, как это тогда звучало! Удивляет только, что мы после первой этой репетиции не разбежались и Лешин инстинкт творческого самосохранения не отверг идею группы, как таковую. Назвали мы этот юный корабль «Безумное чаепитие», но название почему-то не прижилось, и позже появилась уже известная вам абракадабра «Дарья Livingstone». Часто интересуются, что сие словосочетание означает и откуда оно возникло. Глубокого смысла оно не таит, даже не стоит тратить времени на поиск закопанных подтекстов. Помнится, что многие тогда были увлечены прозой Ричарда Баха, и имя чайки Джонатан Ливингстон было у всех на слуху. Ну а «Дарья» прикочевала как квинтэссенция «русского духа»:). И, в итоге, вышел шаблон по типу «Иванушки International», что нам показалось весьма забавным.

«…электричество смотрит мне в лицо…»

В акустике корабль ДL бороздил не долго. У Олега появилась электрогитара, возникла необходимость бас-гитары, да и перкуссия звучала жиденько, хотелось полноценной ударной установки. В это время произошло «судьбоносное» знакомство с Колей Белецким, который играл на ударных в одной легендарной ужгородской группе. Чуть позже Олег пересел на бас-гитару, а Леша стал осваивать азы электрического звука. Репетировать мы стали в подвале Падиюна – в общем, казалось, вот оно счастье! Все как у серьезных музыкантов – ударка, электрогитары, мониторы, микрофоны, комбики, репетиции по расписанию.

На самом деле, это было только началом трудностей. Если раньше можно было оправдаться, что вот если бы у нас был ударник, басист и своя репетиционная база, мы бы зазвучали не хуже Radiohead-а, то теперь оправдываться было нечем. Правда о том, что группа – это на самом деле тяжкий труд, требующий времени и сил, стала озарять постепенно каждого из нас. И не всем, я думаю, она понравилась. Чего скрывать, бывало у нас на репетициях скучно, бывали бессмысленные споры, иногда даже ссоры, порой мы играли на автомате, не задействовав голову и тому подобные необходимые для музыки вещи. Многое не удавалось.

Усугубляло эти трудности еще и то, что Леша (или мы все?) решил петь преимущественно на украинском языке. Вдалеке маячил свет всяческих украинских рок-фестивалей, на которых в те времена обязательно было выступать с украиноязычными песнями. Да простит мне Леша за столь строгое публичное заявление, но не все украиноязычные песни были такими же шедевральными, как каждая вторая его русскоязычная песня. Как я уже упоминала, в Лешиных песнях тех времен слово мне кажется первичным, и, возможно от того, что это слово было не родным (тут следует дать сноску, что семья у нас сугубо русскоязычная), в песнях не хватало того запредельного откровения, которое привлекает в  Лешином творчестве в первую очередь. Конечно же, в некоторых песнях этот языковой барьер переступить удалось – такие как «Сестра», Вона, были еще две замечательные песни, которых Леша сегодня уже не помнит – «Талисман», «Мовчи, сьогодні свято». Кроме того, в процессе работы над песнями мы хотели свернуть с пути русского рока, который воспитал Леху как музыканта, и внести в звучание группы ростки западной рок-музыки. Это две в корне различные традиции, которые на сегодняшний день многие группы уже скрещивают, но нам тогда это было непосильно.

Тем не менее, репетиции продолжались, и ДL не стояла на месте. Виртуозами нас назвать было сложно, но играли мы вполне «удобоваримо». Помню, выступали в Падиюне, играли в «Кактусе»,  ездили даже в Дубно на фестиваль «Тарас Бульба», возможно, выступали где-то еще. На одном из сольных концертов в Кактусе была сделана запись «Серцеоберти. Live», которая стала чуть ли не единственным вещественным доказательством украиноязычной ДL. Записать хотя бы демо-альбом трудов тех лет нам не удалось. Вернее, мы-то его долго и нудно записывали в падиюновском подвале, но, то ли винчестер его спалил, то ли чья-то легкомысленная рука нажала ядреное сочетание клавиш Shift+Del, то ли это было вмешательством провидения, никто уже не помнит. Сохранилось всего-навсего три песни, чувство зря потраченного времени и ощущение канувших в Лету песен (сейчас это ощущение подтвердилось на все сто, даже Леша их не помнит).
ДL. Жовтень
Группа медленно, но уверенно разваливалась. Сейчас, на дистанции времени, мне кажется, что это было к лучшему. Хотя бы потому, что Леша вернулся к акустике и к русскому языку. Родились такие сильные вещи, как «Осенью хочется», «В метро без жетонов» и многие другие, за хронологию появления которых я не ручаюсь. На самом деле это было прорывом, а не упадком, как тогда казалось.

«…назад в подвалы…»

Итак, где-то на стыке 2003 и 2004 годов Леша «вернулся налегке с запасом стрел назад в подвалы». Назад в подполье, назад к акустике и к сольному творчеству. Недолго корабль ДL плавал, и к далеким морям так и недоплыл. Я уехала в Киев изучать музыкальные премудрости, Олег и Коля с музыкой временно завязали. И именно тогда, когда Леша остался наедине со своими песнями, он начал творить один хит за другим (слово хит здесь подразумевает неповторимое, западающее в память своей оригинальностью музыкальное произведение, и носит сугубо субъективный оценочный характер). Не знаю, то ли действительно осени и зимы были тогда у Леши тяжелыми, как он позже объяснял, то ли группа сковывала его творческий потенциал, который наконец-то «прорвало».

Летом 2005 возникла идея дать «квартирник» из новых Лешиных песен. За месяц была отрепетирована акустическая программа, которая положила начало серии квартирников ДL. Играли Леша, Коля и я. Концерт удался на славу, вдохновил и обнадежил, что ничего не утеряно, все только начинается. В том же составе отыграли и следующий концерт зимой 2006. Он увидел свет в виде записи под названием «Мы на разных планетах». Начиная с этого квартирника я променяла сопилку на пианино, и до сих пор верна своему тогдашнему выбору. Коля, за неимением ударной установки, играл на всякого рода перкуссионных инструментах. Самым милым для его души открытием стала игра на дешевых пластиковых бонгах «фламбиками» (то бишь фломастерами, которые послужили более гулкой альтернативой ударных палочек). Насчет гулкости конечно можно поспорить, поскольку больше всего в тогдашней записи сегодня раздражает именно этот вечный «метроном», который иногда просто бьет по мозгам. Но иначе тогда звук отстроить у нас не получилось.
ДL.Киевская
На концерте была уйма народу, в основном все свои, и, вроде все остались очень довольны. Запись квартирника разошлась по рукам, знакомые начали засыпать вопросами, когда же следующий квартирник?

Следующий домашний концерт прошел ровно через год. К нему мы готовились более основательно. Леша рожал одну песню за другой и они становились все сложнее в музыкальном отношении. Репетировали практически все лето 2006 (так получалось, что все вместе мы могли репетировать только во время моих летних и зимних каникул в консерватории). «Вернулся в семью» Олег, наше акустическое трио дополнилось партией бас-гитары, хотя зимой он почему-то отказался играть и нам буквально за две недели до концерта пришлось заново выстраивать партию баса со Стасом, басиситом ужгородской группы «Forma». Зато появилась экзотическая партия тромбона в исполнении не менее экзотического Томаша Гажлинского. В итоге, конечно, программа была далека от сыгранности. Мне кажется, это извечная проблема ДL – поскольку репетировали мы всегда не достаточно много, то больше парились тем, чтобы в нужном месте вступить, сыграть нужный аккорд, не сбиться и т.п. А когда все музыкальные детали и нюансы были отыграны и отточены, казалось, что с этой песней мы уже «на ты», и можно ей уделять меньше внимания. Т.е. именно в том месте, где начиналась музыка, мы останавливались в развитии. Да и у нас никогда не хватало на этот этап времени. Поэтому многое с записи того квартирника, под названием «Оборвать. 2007. Live», я не могу слушать сегодня без доли недовольства и разочарования.
ДL.Седалищный нерв
Точно не помню, но мне кажется, что после «Оборвать» было долгое затишье, которое нарушилось к весне 2008 года. Катализатором в этом выступил, как ни странно, житомирчанин Шура Оливсон, отец украинского мультиспорта, если его можно так назвать. Он пригласил отыграть небольшой концерт на закрытии марафона Ferrino Extreme Marathon 2008 в Ворохте. Леша идеей вдохновился и мы стали нерегулярно, но репетировать, опять же как трио, но вместо Коли Белецкого третьим стал Олег Караман. У Леши к этому времени накопилось множество новых песен, потенциал музыкальной аранжировки которых поражал.

 

Дарья Livingstone. Как это было (часть вторая)